Немногословный изведыватель ушёл в сторону берега и вскоре вернулся, подталкивая впереди себя викинга с опущенными плечами, связанными за спиной руками и понурой седеющей головой. Но вот пленник остановился и поднял голову.
— Уго? Что же тебе не сидится на старости лет в родном фиорде, тоже за добычей потянуло? — удивлённо воскликнул на свейском воевода.
— Хвитрбарт, ты жив? — Ещё более удивился старый викинг.
— Да, старик, я выжил и тогда в рубке у селения эстов, и сегодня, когда твой конунг Гуннтор и ярл Лодинбьёрн пришли убивать нас с Рарогом спящими, — жёстко молвил Ольг. — Где вы его взяли? — обратился он к изведывателям.
— Он с молодым викингом наведался к схрону, наверное, чтобы перепрятать. Нож Молчуна оставил молодого там, чтоб легче было найти схрон, а старого решили взять с собой. Ему многое должно быть ведомо.
— Беловолосый, ты убил Гуннтора и Лодинбьёрна? — несколько растерянно оглядывая лежащие вокруг изрубленные тела, спросил старый викинг.
— Гуннтора в честном поединке одолел князь Рарог, а я наконец за всё рассчитался с Косматым Медведем, — ответил Ольг.
Старый викинг сник. Очи его потухли.
— Ты помнишь, Хвитрбарт, как я учил тебя хитроумным уловкам в обращении с клинком и нашему широкому шагу викинга? Помоги теперь мне, убей здесь, на этом поле, где лежат мои верные спутники, я хочу быть вместе с ними, — попросил Уго, заглядывая в зелёные очи кельта.
— Ты же знаешь, я не убиваю безоружных стариков, — покачал головой Ольг.
— Так дай мне в руки клинок! — почти взмолился викинг.
— Нет, — снова покачал головой воевода.
— Ладно, тогда меня убьёт твой конунг, веди меня к нему! — вдруг решительно молвил, выпрямившись и расправив плечи, викинг. И добавил: — Это я убил его младшего брата в Белозере…
— Говори, что ты знаешь о смерти Синеуса? — с трудом скрывая волнение, спросил по-нурмански Рарог, когда пленника доставили во двор княжеского терема.
— Я знаю всё, потому что именно я выполнял повеление Олафа Жестокого, — заговорил старый Уго. — Но если хочешь узнать, дай слово, что убьёшь меня мечом, как воина. Иначе я сдохну, но не скажу больше ничего, сколько б ты меня ни пытал…
Рарог посмотрел на него своим синим пронзительным взором.
— Я не буду давать тебе никакой клятвы, но если ты скажешь правду, с удовольствием проткну тебя, как старый мешок…
Видя, что конунг русов вскипает гневом, и, желая поддержать сей огонь, Уго стал рассказывать.
— Я зимовал с купцами в вашей Альдоге, там и свёл знакомство с боярином Гореватой. Когда вскрылся лёд, ранней весной на быстром шнеке конунга Олафа я отправился в Бел-озеро. Перед входом в сам град купил в рыбацком селении плоскодонку, выгрузил на неё часть товара, посадил шестерых воинов и троих рабов и велел им ждать три дня. Сам с остальными на шнеке отправился в град Бел-озеро. Снял для своего товара склад, как раз на пути от терема конунга Синеуса к торжищу, расторговался, и стал готовиться к отплытию. В это время на плоскодонке пришли оставленные мною шестеро. Мой лучший лучник Видфарри занёс им питьё из грибов на торжище и сообщил, что и как они должны сделать, а потом незаметно занял место на крыше склада. Шнек отчалил от пристани и скрылся из глаз горожан.
— Ты ушёл на шнеке? — уточнил Ольг.
— Не сразу, Хвитрбарт, — ухмыльнулся Уго. — Уход шнека был сигналом тем, кто остался, что пора начинать дело. Я пробрался на свой второй склад, сменил купеческую одежду на ветхое рубище рыбака и прошёлся по торжищу мимо тех шестерых, слегка задев плащом одного из их рабов, что носили и раскладывали товар. Раб упал. Викинги набросились на местного купца, обвиняя его в убийстве. Началась свара, потом драка.
— Ты убил раба, чтобы вызвать свару? — догадался воевода.
— Я когда-то показывал тебе и твоим друзьям эту хитрую уловку, как незаметно в толпе убить человека, помнишь, Беловолосый? — победно улыбнулся Уго. — Сделав круг по торжищу, я услышал, как по деревянной мостовой застучала дробь лошадиных копыт. Это спешил к спорщикам, требующим княжеского суда, твой младший брат, Ререх. — При этих словах Уго ещё раз с вызовом взглянул на князя, лик которого пошёл пятнами, а костяшки перстов, сжимающих рукоять меча, побелели. — Выстрел Видфарри был, как всегда, точен. — Старый викинг на время замолчал, наблюдая, как его слова действуют на новгородского конунга. — Рарог напрягся ещё больше, ему перехватило дыхание. — Стрела угодила ему как раз сюда, — показал на своё горло старый викинг.
— Лжёшь, старик, — воскликнул князь, — ты не мог этого видеть, если стоял далеко! Это тебе рассказал твой лучник?
— Что сталось с Видфарри, не знаю, я его больше не видел. Разъярённые воины Синеуса ринулись на моих, и завязалась смертельная рубка. Жаль, что я не видел, Ререх, сколько княжеских людей уложили мои воины, прежде чем принять свою достойную смерть! Пользуясь дракой, я незаметно проследовал на дальний причал, сел в рыбачью лодку и неспешно отплыл от берега. Шнек поджидал на озере, воины подхватили меня из лодки почти на ходу. Нас никто не преследовал, да и не до того было, мои воины рубились до последнего, потому что я дал им питьё храбрости.
— Кто убил Трувора, моего среднего брата, что княжил в Изборске? — с трудом выталкивая слова, спросил Рарог.
— Сожалею, конунг, — издевательски улыбнулся старик, — но это не моя работа. — Неужто до сих пор сам не догадался? Наивный доверчивый Ререх. — Уго посылал обидные слова, словно отравленные стрелы, всё больше раня княжеское самолюбие. — О нём «позаботился» твой же родственник, как его там, Фадим, что ли… он… — Молниеносный взмах меча новгородского князя рассёк старого викинга от правого плеча наискосок до самого нурманского пояса.