Рюрик. Полёт сокола - Страница 91

— Да что тут особенно думать, Хроди, — уверенно ответил певец. — У нас богатая добыча, эти купеческие лодьи полны, и нам один путь — домой, пройдём на Волгу, а оттуда волоками в Западную Двину.

— А может, пройти через реку Великую и Чудское озеро?

— Я не Косматый Медведь и не собираюсь терять добычу на реке Великой, у ререгов там полно постов.

— Да, ты прав, скальд, действительно сам Великий Один хранит нас. За нами до сих пор нет погони, иначе на купеческих тихоходных, да ещё доверху гружёных лодьях нам было бы не уйти.

— Помни всегда, что я сказал вам пятерым, когда мы шли через пороги к Хродгайру: ты не только будешь жив, но и станешь ярлом, Хроди! — твёрдо и внушительно проговорил Асскальд. — Верь мне и помогай во всём, и будет так, как я сказал. Наша прошлая жизнь осталась за Сясьскими порогами, теперь началась новая! — слова скальда звучали, как всегда, вдохновенно и убедительно.

Путь был трудным и длинным. Когда волоком тащили на бревенчатых катках плоскодонные лодьи с добычей из Сяси в Тверицу, то даже возникали мысли бросить часть добычи, но вдохновенные речи и песни скальда сделали своё дело, и они преодолели тяжкий участок пути. Зато потом были горды собой, когда течение этой реки повлекло их в Волгу, и нужно было только управлять движением лодий. По Волге опять пошли против течения на вёслах, снова было трудно, а когда добрались до второго волока из Волги в Западную Двину, то случилась совершенно нежданная встреча.

— Хроди, возьми троих воинов и проверь, всё ли в порядке на этом последнем на нашем пути волоке. Будь осторожен, ререги могли устроить здесь для нас засаду. А мы пока приготовим доб рый ужин.

Хродульф вернулся лишь с наступлением темноты, но не только со своими воинами. В первые мгновения, когда к костру подошёл высокий словен в кольчуге и с боевым топором за поясом, а следом стали появляться ещё вооружённые люди, холодок пробежал по телу и мыслям скальда. «Неужели, он привёл воинов Рерика?» — хлестнула жуткая догадка. Но эта мысль тут же покинула его, потому что следом за словеном в освещённое костром пространство ступил… кормщик драккара конунга Олафа. У него была перевязана рука, лик осунувшийся, а очи, как у загнанного в западню зверя. Тут же оказался и ещё один воин с корабля хёвдинга. Это было уже страшнее воинов новгородского конунга. А если Гуннтор жив и выяснится, что он давал совсем другой приказ Ас-скальду? Вмиг певец почувствовал себя в ледяной волне зимнего моря.

— Вы откуда, что случилось, почему вы здесь, где конунг, где Олаф? — засыпал вопросами пришедших скальд, чтобы скрыть свою растерянность. А вдруг следующим из темноты появится сам конунг. Что ответить ему? Как оправдаться за бегство и что он об этом знает?

— Эге, скальд, так не делают, мы голодны, а ты вместо того, чтобы накормить нас, набрасываешься с вопросами как сторожевой пёс на прохожего, — воскликнул кормщик, оглядываясь на столь неожиданно появившихся земляков.

— О да, в волнении от радости встречи я даже забыл о еде, — смутился певец.

— Что с конунгом, ты видел его? — шёпотом, весь дрожа от нетерпеливого ожидания, спросил скальд у Хродульфа, пока пришедшие рассаживались вокруг котла с душистым варевом.

— Он убит, и большинство его воинов тоже, про Гуннтора с Лодинбьёрном они ничего не знают, но судя по тому, что конунг Ререк и его воевода пришли в Новгород и убили Олафа, их тоже нет на этом свете…

Эти слова верного друга не просто вернули испуганного скальда к жизни, но подействовали как самое крепкое греческое вино. Душа его запела, а движения стали полны уверенности и даже некого величия. Забыв о еде, он отошёл в темноту и от всего сердца стал благодарить Одина и Тюра, и всех богов за чудесные новости, за спасение его жизни, имени и чести воина. Возвращаясь к костру, Ас-скальд постарался «стереть» со своего лика следы счастливого ликования.

— Вначале всё шло так, как задумали наш конунг Олаф, Вадим и хёвдинг Горевата, — принялся неторопливо рассказывать кормщик, утолив голод. — Новгородцы дали нам своих людей, и мы, пройдя по граду, определили, кого из людей Рерика следует уничтожить первыми. В назначенное время мы вместе с новгородцами, которые были с нами заодно, — кормщик кивнул на словен, что сидели тут же, — принесли ререгов в жертву Одину. К вечеру Вадима Храброго объявили новым конунгом Новгородчины. К нам присоединились и те из наших земляков, которые пришли в Нов-град или шли через него в Альдогу. Всё было отлично, часть противников убита, другая в цепях ожидала участи рабов. — Рассказчик тяжко вздохнул, видно, дальше начиналась неприятная полоса воспоминаний. — Мы ждали, что через дватри дня подойдут воины Гуннтора с Альдоги, которые сообщат, что Рерик и его воевода, как его… Пырей, напомни, — кормчий повернулся к высокому словену.

— Ольг, — подсказал новгородец по имени Пырей, который был первым помощником у Гореваты и Сквыря по их солеварному делу, а также исполнял роль толмача, владея чудским, франкским и нурманским языками.

— Как ты сказал — Ольг? — вдруг вскинул светлые брови скальд. — Я знал одного человека с таким именем, но он погиб на моих глазах. Помните тех словен, что Лодинбьёрн нанял на наш дракккар в Приладожье, мы называли его Хвитрбарт, а ладожцы меж собой Ольг.

— Точно, Хвитрбарт! — воскликнул Пырей. — Я в тот день как раз был в доме Гореваты, когда дозорные сообщили, что к городу со стороны Ладоги подходят викинги. Горевата и особенно ваш конунг Олаф очень обрадовались.

— Я знал, что Молот Тора победит даже отчаянных ререгов! — воскликнул Жестокий, и мы с Гореватой, Сквырём и ещё десятком ближайших единомышленников, в сопровождении воинов поспешили за город, чтобы с почётом встретить победителей. В самом деле, из-за холма показались вооружённые викинги. Встречающие приветственно замахали руками, но потом я увидел растерянность на лике Олафа. Горевата это тоже заметил и спросил у него, что случилось, а конунг ответил, что не видит во главе отряда своего сына.