Рюрик. Полёт сокола - Страница 53

К оглавлению

53

— Валуй остался, он женился на молодой вдове и стал нурманом.

— Простите меня, братья! — понурил главу Ольг. — Виноват я перед вами, и перед теми, кто уже домой не вернётся. Был я, братья, в Приладожье, очей не мог на людей поднять, считал, что все вы погибли, и вина в том на мне, как клеймо вечное…

— Да ладно, Солома, что прошло, того не воротишь. Могли ведь и в самом деле все сгинуть. Благодарить богов надо, что живы остались. А ты как здесь, и отчего вокруг тебя столько людей? Начальником что ли стал? У кого?

— Ох, братья, расскажу — не поверите! Но сначала пойдёмте, отметим нашу встречу, как же я рад вас видеть живыми да здравыми! Слава Великому Свентовиду, что он сотворил нынче такое чудо!

И Ольг, обнимая друзей, повёл их в ближайший гостевой двор.

— Так, речёшь, свеи сожгли и разграбили наше родное Приладожье? — печально спросил Окунь.

— Сожгли, отец мой погиб… но мы с князем Рарогом им отплатили, весь фиорд тех разбойников огню предали. Потому и решил я, что не должен больше по свету скитаться, а защищать свою землю и людей, свой Род. И так как отныне я дружины новгородской воевода, то идите ко мне в дружину, будем вместе с Рарогом и его братьями землю Словенскую боронить и обустраивать!

— Вот как здорово!

— Ну, совсем другое дело, чем нурманам служить!

— Сдвинем, братья, чаши за нашу Ладогу, не дождусь уже, когда увижу её!

Глава 8
Клятва в урочище Перынь

— Глядите, нурманы, нурманы! — кричит самый глазастый малец из стайки юных приладожцев, что удят рыбу на каменистом берегу Волхова. — Надобно наших упредить, вдруг нурманы грабить снова пришли! — Глазастый срывается с места, чтобы бежать в селение.

— Погоди, там насада впереди, какие же это нурманы? — останавливает его малец постарше.

— Может, и насада, а позади-то драккары, у меня очи зорче твоих, — обижается первый. — Небось, захватили в полон нурманы нашу насаду и плывут на ней, айда в посёлок, старейшине поведаем!

— Да погоди ты, у насады, гляди, парус красный, и сокол на нём, это же ререги! Как пить дать, ререги!

— Так всё одно сообщить надобно! — не унимается зоркоглазый и первым бегом срывается с места.

— Рарожичи возвращаются! — кричит он во всё горло, пробегая по улицам Приладожья.

Выходят жители, всматриваются в приближающиеся лодьи.

— А прав был малец, там не только лодьи, но и драккары со шнеккарами идут, — замечают опытные в морском деле приладожцы.

— А на парусах у них заместо ворона ободритский сокол, — уточняют другие.

— Так не токмо на парусах, глядите, вместо морд вепрей и драконов, соколиные и конские головы! Чудно́!

— Погодите, братцы, да это никак наш новый князь Рарог, внук умершего Гостомысла со своей дружиной пожаловал, гляди, какая сила воинов, да все, почитай, в броне, в кожаных доспехах мало кто.

— Сотни полторы лодий-то будет, а может, и больше! — на глаз определил опытный муж из мореходов.

— Ну, держитесь теперь нурманские гости-разбойники, не побалуете супротив такой мощи! — восторгались третьи.

— Не только нурманские, а и нашим, что меж собою усобицу чинят, хвост-то поприкрутит новый князь, рекут, на меч он скор, и слово держит! — воскликнул ещё кто-то.

— Гляди, глади, никак к нам заворачивают, отчего ж не прямо в Ладогу?!


Лодьи и драккары меж тем становились к пристани. Те же, кому не было места, осторожно подходили к берегу, и воины, спрыгнув на мелководье, сноровисто вытаскивали суда на берег.

Кузнец Кряж с удивлением глядел на крепкого высокого беловолосого воина в добротной броне, который отдавал краткие приказания другим воинам. Вот он повернулся и взглянул на кузнеца своими зеленоватыми очами, лик его озарила знакомая улыбка.

— Ах ты, зелена медь! Братцы, так это же наш Солома! — громко воскликнул удивлённый кузнец, подходя к своему бывшему подмастерью. — Ольг! Да ты как воевода, прямо! — не скрывал восхищения словоохотливый повелитель железа.

— Дядька Кряж, — радостно приветствовал его кельт, — так я и в самом деле, воевода, — немного смутился он и обнял земляка. — Только нынче не один я возвернулся в Приладожье, — с радостным облегчением, как показалось кузнецу, молвил кельт. — Гляди, кто со мной приехал, вон они сейчас сходят с княжеской лодьи, — указал Ольг десницей на насаду с алым парусом, что стояла у пристани.

— Так это ж… — Кряж осёкся на полуслове, — неужто, Шульга? — первым узнал прихрамывающего земляка кузнец. — Тот самый Шульга, с которым вы вместе на том проклятом драккаре с медвежьей головой ушли, а с ним, кажется, Окунь и…

— И Бобрец! — радостно подсказал Ольг.

— Так-так, неужто, живы, зелена медь?! Вот матери-то обрадуются!

— Живы, дядька Кряж, вот они все трое сюда идут и тебе обо всём поведают. А мне бежать пора!

— Не прогадал ты, выходит, что не пошёл по кузнечному делу, — с сожалением закончил короткий разговор кузнец, видя, что к Ольгу подходит высокий и стройный молодой воин в отлично сработанной броне, и понимая, что воеводе сейчас не до разговоров и воспоминаний.

— Ольг! Как думаешь, пройдут все драккары и насады через Волховские пороги? Хотелось бы всей морской дружиной к Нов-граду подойти! — спросил Рарог.

— При таком числе воинов на руках лодьи перенесём! — весело ответил воевода. Потом добавил: — Княже, пойдём, я матери покажусь, заодно пообедаем, может, Ружена поспит малость, отдохнёт, намаялась от качки с непривычки…

Рарог вначале даже чуток вперёд подался, будто сразу хотел следовать за воеводой, но потом задумался, оглянулся на Ружену, что прогуливалась по берегу с верным Вольфгангом и рыжеволосой дочкой годков двух.

53